– Следите за флагманом, может, будет ответ! – Горнт подчинился. – Где, черт побери, вы научились читать флажки военного флота?
– В Норфолке, штат Виргиния, сэр. Когда я был мальчишкой, я часто ходил смотреть на корабли, наши и британские. Это стало своего рода увлечением. Потом отец раздобыл книги, одну американскую, другую английскую, где приводились самые распространенные фразы и некоторые из их кодов. Я все выигрывал пари для моего отца, когда он принимал офицеров, обычно за карточным столом. Он, моя мать и он, они часто устраивали приемы, богатые, это было еще до хлопкового кризиса, и он проиграл б[о]льшую часть своих денег.
– А вы любые флажки можете читать? Любые коды? – быстро спросил Норберт, прикидывая, не сможет ли он воспользоваться знаниями Горнта. – Вы могли бы прочесть флажки Струана, с корабля на корабль или с корабля на берег?
– Если бы они пользовались международными флаговыми кодами. Но, вероятно, как и ваша компания, у них есть свои… Погодите минутку, ответ с флагмана: Стандартное начало: «Капитану „Жемчужины“ от адмирала Кеттерера». Следующий флажок: «Немедленно возвращайтесь на стоянку». Дальше: «После надежной постановки на якорь незамедлительно прибыть на флагман», и буквами добавлено: «В-М-Е-С-Т-Е С Н-И-М». Последний флажок: «Подтвердите получение». – Горнт вскинул глаза. – «Вместе с ним», мистер Грейфорт? Это о Струане?
– В десятку.
– Стандартное подтверждение. – Горнт опустил бинокль и потер глаза. От напряжения у него заболела голова. – В десятку? Вы понимаете, что все это значит?
– Что такого важного на «Жемчужине»? Капитан, черт его раздери, Марлоу, Королевский военно-морской флот. – Норберту понадобилось всего несколько слов, чтобы все объяснить.
– Обвенчаны? – вырвалось у Горнта. – Какая блестящая догадка, сэр!
– Никогда бы не подумал, что Кеттерер даст свое согласие, но, похоже, он согласился. Зачем это ему? Он ничего с этим не приобретает. – Вид у Норберта был озадаченный, потом он зло ухмыльнулся. – Разве что… разве что он приказал Струану и Марлоу прибыть на борт, чтобы устроить Марлоу выволочку и не сходя с места аннулировать церемонию, чтобы поглубже вогнать нож в сердце Струана и продлить его мучения.
– Он способен на такое?
– Этот содомит способен на все, что взбредет ему, черт подери, в голову, если уж говорить начистоту, – ответил Норберт и сплюнул в плевательницу, а затем кинул туда же и окурок сигары. – Каждый, слышите, каждый, кто служит во флоте, обязан подчиняться ему, и они подчиняются!
– Вы хотите сказать, что он мог бы приказать им пойти против закона?
– Давай скажем так: они должны подчиняться беспрекословно или пенять на себя за последствия, а последствия могут быть любыми: от плети до протаскивания под килем и повешения. Если бы он захотел, он мог бы вздернуть вас на одной из своих нок-рей, а потом заявить, что его ввели в заблуждение подчиненные – он добьется оправдания в любом военном трибунале. А вы тем временем будете покойником.
– Тогда как же вы можете быть так… так открыто настроенным против него, возражать ему прямо в лицо, мистер Грейфорт?
– Потому что Кеттерер чтит закон, их так воспитывают для Королевского флота, специально, подчиняться приказам непосредственного начальника. Но главным образом потому, что у нас есть Крошка Вилли – этот драчливый гномик и есть его непосредственный начальник. Он наша подлинная защита от Кеттерера, генерала, японцев и любого другого из наших врагов, будь они трижды прокляты – только это не защитит юного Струана от адмиральской желчи.
– Итак, капитан Марлоу, необычная просьба мистера Струана заключалась в том, чтобы вы вышли в открытое море и поженили его и мисс Анжелику Ришо?
– Да, сэр. – Марлоу стоял по стойке смирно и ничего не мог прочесть на лице адмирала. Кеттерер сидел за столом в большой каюте на корме, сбоку от него сидел капитан флагмана. Позади них так же навытяжку стоял флаг-адьютант, лейтенант Королевского флота.
– И вы выполнили ее, зная, что оба они несовершеннолетние?
– Да, сэр.
– Пожалуйста, до заката представьте мне рапорт в письменном виде с указанием ваших мотивов и точным описанием всего, что произошло. Можете быть свободны. – Марлоу отдал честь и уже повернулся, чтобы идти, когда Кеттерер обратился к капитану, суровому человеку с каменным уродливым лицом, известному своей жесткостью в вопросах дисциплины и слепым преклонением перед морским уставом. – Капитан Донован, может быть, вы возьметесь исследовать правовую сторону этого дела, а?
– Слушаюсь, сэр. – Его голубые глаза смотрели безжалостно.
– Хорошо, тогда, как будто, все – пока. – Это было последнее, что услышал Марлоу, прежде чем закрыл за собой дверь и прежде чем сердце, как ему показалось, начало биться снова.
Струан ждал его в приемной снаружи. Два морских пехотинца стояли на страже у двери, подозрительно поглядывая на него.
– Господи, вам здорово досталось?
– Нет, совсем нет. – Марлоу старался, чтобы его голос звучал спокойно. – Адмирал, как и следовало ожидать, хочет получить письменный рапорт, вот и все. Я возвращаюсь на свой корабль. До встречи. – В этот момент дверь каюты открылась. Капитан Донован проскользнул мимо, словно не замечая его и едва ответив на его приветствие. На пороге появился флаг-адъютант:
– Мистер Струан, адмирал шлет свое почтение, не будете ли вы добры войти, пожалуйста.
Струан, хромая, прошел в каюту. Адъютант не последовал за ним, но закрыл дверь и остался ждать неподалеку, откуда его можно было подозвать криком. Прежде чем уйти, Марлоу встретился с ним взглядом, но это ничего ему не сказало – разумеется, ни тот, ни другой не стали бы ничего говорить в присутствии часовых.
Кеттерер, оставшийся теперь один в просторной каюте, знаком предложил Струану сесть.
– С одной стороны позвольте мне поздравить вас, – произнес он с угрюмой церемонностью и протянул руку.
– Благодарю вас, сэр. – Струан пожал ее, обнаружив, что пожатие у адмирала твердое, но ладонь мягкая. – А с другой?
– С другой стороны, похоже, вам предстоит изрядно попотеть, чтобы сдержать свои обещания.
– Сэр?
– Вы, похоже, растревожили самые ядовитые чувства в среде своих коллег. Сэра Уильяма со всех сторон осаждают жалобы.
– Как я сказал, я сделаю все, что в моих силах.
– Вы должны сделать больше этого, мистер Струан.
– Прошу прощения, но что означают ваши слова, адмирал?
– Ничего сверх того, что вы уже пообещали сделать.
Возникла короткая пауза, во время которой Струан решил, что не даст раздавить себя или подчинить чужой воле и не будет выпускать из виду тот факт, что этот человек сделал его брак возможным – нет, не так, поправил он себя, «разрешил» ему стать возможным. Джон Марлоу оказался достаточно смел, чтобы взять на себя инициативу.